30.05.13
Очертя голову, он понесся против течения, вниз, по высохшим улицам, где нет признаков жизни. Он просрал лучшее, что в нем было. Он потерял самообладание. Испорченная молодежь видит в нем пример для подражания. Он живет своей одинокой вымышленной жизнью, и никто не может ему помочь. Лицемер, обернутый своей же ложью. Он потерял свое лицо. Никто не знает его по имени. Он просрал лучшее, что в нем было...
14.01.14
Он представлял себя за пределами самого себя. За пределами самообладания. И даже не был уверен, чего хотел. Старался сдвинуть всю эту гребанную машину в другую сторону. И даже не понял, как упал так низко. Иногда он не мог держать себя в руках, и никто не мог ему помочь. Кроме себя самого. Он думал только о том, каким дураком был. Если бы он только мог оставить это сейчас. Всегда… Любым способом...
24.01.15
Закрыл глаза, готов для пожирания сырой земли. Продолжая петь в своей голове:«Это ли не то, что нам надо?!». Это не значит почти ничего, кроме того, что, скорее всего, он будет жить вечно. Тем не менее, он продолжал говорить по вечерам:«Буду жить еще один день». Носит в своих глазах что-то такое печальное, напоминающее тихий алкоголический бунт… И вот он — тот самый бесполезный герой, без которого «и жизнь-то не та».
29.06.16
А какой, собственно, смысл в этом персонаже? И отчего «без него жизнь-то не та?» Он лишь живет в своем статистическом прогрессе, т.е. совершенно без развития, и для чего необходимо ровно раз в год черкануть о нем ровно один обзац? С каждым годом — совершенно нескладный, совершенно отрицательный, совершенно бессмысленный. И отчего нужно представить в итоге «персонажа, которого я создавала всю жизнь» именно таким, каким он был изначально, без изменений, таким не вполне понятным лишь по причине ранней неумелости? Впрочем, чем раньше, тем лучше, нет? Так он будет полнее, мудрее, сложнее, потому что так или иначе запускается и, надо сказать, уже запущен эволюционный прогресс от юного панка до… Панки не эволюционируют. Они слишком агрессивны и тупы, чтобы менять свои убеждения. Они просто умирают. Но мы знаем других панков. Панков, которых таким полным предубеждений термином не называют. И так. Лишь пара слов — наш «Азазель» выходит из своих эмоционально окрашенных иллюзий, в которых каждый человек живет по-своему, и перестраивает свое мышление таким образом, чтобы его «мысли о действительности совпадали с действительностью» (Аристотель).
